Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Они так и стояли, обнявшись, глядя на солнце, что всходило над крышами Парижа — яркое, спокойное солнце ранней осени.

Мальчик проснулся рано утром. Сладко зевая, потерев глаза, он оглядел незнакомую, уютную комнату.

— Не Арсенал, — понял Тедди. Там было интересно — пахло порохом, из больших, каменных зданий что-то шумело — даже по ночам. Няня ворчала, а мальчик спокойно задремывал — дядя Теодор приходил к нему вечером и пел что-то — на незнакомом языке, ласковое.

— Про котика, мама мне говорила, — Теодор повозился в кроватке и принюхался — пахло жасмином. "Мама тут! — обрадовался он. Вечером, когда они приехали сюда, он уже почти спал — и не успел все как следует осмотреть.

Окно было приоткрыто. Мальчик услышал, как где-то поблизости поют птицы. Журчал фонтан. Он, улыбаясь, сев, позвал: "Мама!"

— Тихо, старина, — мужчина, что спал на стоящем в гардеробной диване, поднял светловолосую голову. "Мама устала, не надо ее будить".

Он встал, и, присев на кровать к Тедди, устроил его у себя на коленях. Мальчик прижался к нему — пахло осенним лесом, — и посопел: "Гулять пойдем?"

— А как же, сыночек, — Джон поцеловал каштановые, теплые кудри. "Сейчас приведем себя в порядок, я тебе завтрак приготовлю, на лошади покатаю…"

— На большой лошади! — утвердительно сказал Тедди.

— Других тут нет, — рассмеялся Джон. "Дома у тебя пони, конечно, будет. Давай, — он поднял мальчика на руки. Тот, посмотрев на него лазоревыми, красивыми глазами, неуверенно проговорил: "Папа?"

— Именно так, — Джон потерся носом об его щеку: "Господи, я уже и забыл — какие они, маленькие". Теодор завертелся и серьезно попросил: "Ногами. Я же не малыш, папа".

— Ты уж мне разреши, старина, — улыбнулся Джон, — немножко тебя на руках подержать.

Он заглянул в соседнюю комнату — Марта спала, бронзовые косы рассыпались по кружевным подушкам и Джон вздохнул: "Бедная девочка. Она еще в седле носом клевала. Кто угодно вымотается от всего этого. Пусть отдыхает, мы с Тедди сами управимся".

— Сначала в умывальную, — сказал он ребенку, — а потом — все остальное. Тедди все-таки слез на паркет и зашагал рядом — держась мягкой, детской ручкой за пальцы Джона. Герцог тихо закрыл дверь спальни: "Булочки мы из Парижа привезли, а за молоком сейчас сходим. Тут ферма неподалеку есть".

Уже когда они вышли на каменную террасу, Тедди обернулся: "Это твой дом?"

Джон взглянул на изящные, спускающиеся в небольшой сад, лестницы, на колонны и кованый балкон второго этажа, и усмехнулся: "Друга, старина. А мы с тобой и мамой, — он пощекотал ребенка, — будем жить в замке, далеко отсюда".

— Вернее, Марта и Тедди будут жить, — поправил себя герцог, когда они уже шли к воротам. "Маленький Джон в Кембридже, я — то в Лондоне, то на континенте…, Нет, — он покачал головой, — не в замке. Слишком уж далеко. В Саутенде, там и Тедди будет хорошо, все-таки морской воздух. Сорок миль до Лондона, за день можно обернуться".

— Ну, — потянул его за руку мальчик, — пошли, папа, а то я голодный!

Он улыбнулся, и потрепал сына по голове: "Нам с тобой еще и обед надо будет приготовить, старина, здесь слуг нет. Сейчас в деревне рыбы купим, свежей, Сена рядом".

— Я тебе помогу, — важно сказал ребенок, идя рядом, и добавил: "Папа".

Констанца ворвалась в столовую, держа в руках газету. Девочка с порога крикнула: "Меня напечатали! Напечатали!"

— Ну-ка, дай посмотреть, — Федор приподнялся и взял у девочки La Gazette: "Поздравляем, тебя, месье Констан".

— Все равно, — недовольно заметила девочка, садясь на свое место, отрезая хороший кусок паштета, — пришлось мужской псевдоним взять. Ничего, — Констанца набила рот хлебом и неразборчиво продолжила, — я теперь всегда его буду использовать.

— Если бы ты писала светскую колонку, милая — Тео отпила вина, — можно было бы это делать и под женским именем.

Констанца презрительно фыркнула: "Скорее я умру, тетя Тео, чем буду отираться по гостиным, собирая сплетни. Нет, — девочка зажала в руке нож и воинственно продолжила, — я буду посещать лаборатории ученых, мануфактуры, спущусь в шахту…"

— Для этого тебе придется поехать в Германию, — добродушно заметил Федор, внимательно просматривая мелкий шрифт внизу газетного листа. "Или в Англию. Во Франции пока нет глубоких шахт, милая, все рудные разработки ведутся открытым способом".

— Поеду, — Констанца отхлебнула сидра и подозрительно спросила: "А почему тетя Марта и маленький Тедди в деревню отправились?"

— Отдохнуть, милая, — Дэниел скосил глаза на газету и велел Федору: "Дай-ка".

— Загадочное происшествие у Бастилии, — прочел он. "В бедняцком квартале обнаружен труп рабочего Арсенала, эльзасца, месье Матиаса Лаута. Недавно принятый в Арсенал мастер был убит выстрелом из пистолета в висок. Префектура Парижа ведет расследование".

В столовой повисло молчание. Констанца, пережевывая ветчину, сморщила нос. "Очень сухо написано, — заметила девочка. "Неинтересно. Вот какой надо заголовок: "Кровавая драма в трущобах Парижа". Она обвела глазами взрослых и недоуменно спросила: "А что, этого месье Лаута, — знал кто-нибудь?".

— Нет, — тихо ответил Дэниел, складывая газету. "Мы его не знали, милая".

Он стоял на балконе, глядя на Тео, что вела за руку Констанцу. Сестра обернулась и помахала Дэниелу рукой. "В Тюильри гулять пошли, — раздался сзади голос Федора. "Теперь это безопасно. Держи, — он протянул мужчине зажженную сигару.

— Да я не…, - было, сказал Дэниел и, осекшись, — затянулся. "Хорошие сигары, — наконец усмехнулся он. "Наш отец их курил".

Федор проводил взглядом темную и рыжую головы. Наклонившись, он поднял с каменного пола балкона желтый лист: "Я съезжу в префектуру, заберу тело. Мой патрон, — он криво улыбнулся, — отец Анри, отслужит поминальную мессу. Похоронить на кладбище Мадлен можно. Ты…, вы, — поправил себя Федор, — пойдете? Ну, на отпевание и потом…, - он повел рукой в воздухе.

— Тео не пойдет, — Дэниел все смотрел на улицу. "Я схожу потом, как из Марокко вернусь. Спасибо тебе, Теодор".

— Оставь, мы же семья, — хмыкнул мужчина. Дэниел взглянул в упрямые, голубые глаза. Он стоял, чуть наклонив красивую голову, рыжие волосы шевелил легкий ветер. Дэниел, собравшись с духом, спросил: "Ты ведь любишь Тео, я прав?"

— И буду любить всегда, — просто ответил Федор. "Пока мы с ней живы".

Он поднял руку, увидев, как Дэниел открыл рот: "Я все знаю, что ты мне хочешь сказать. Ты просто помни — я за твою сестру жизнь отдам. Так что не беспокойся, — он похлопал Дэниела по плечу, — езжай и делай свое дело. Ладно, — Федор взглянул на карманные часы, — мне на лекцию пора, а потом — в префектуру. Я все устрою".